Головна  /  Дайджест ЗМІ

Кому зона, кому кормушка

За двадцать лет после аварии Чернобыльская АЭС и вся зона отчуждения превратились в источник доходов для иностранных корпораций и огромных бюджетных расходов. Срыв почти всех международных проектов дал украинским компаниям шанс претендовать на большее участие в освоении грандиозных средств западных стран-доноров

«Мы не знаем, что происходит внутри четвертого энергоблока атомной электростанции, сколько и где осталось там топлива, насколько сильно повреждена несущая конструкция “Саркофага”. Известно, что одна из опор покосилась, есть угроза обвала западной стены. Но проникнуть туда невозможно — либо высокое радиационное поле до трех тысяч четырехсот рентген в час, либо завалы», — дикторским голосом и с расстановкой рассказывает профессиональный экскурсовод по ЧАЭС Юлия Марусич, указывая на макет четвертого энергоблока. В канун двадцатилетия катастрофы на станцию приезжают до полутора десятков делегаций в день, много иностранных репортеров. Марусич, как профессиональный психолог, после очередной драматической фразы делает многозначительные паузы: «Работы очень опасные, технически сложные, есть риск попадания пыли в легкие…». Экскурсии проводятся каждые полчаса, все поставлено на поток, психологический эффект от таких лекцией очень сильный. «В каком состоянии находится ядерное топливо в четвертом реакторе?» — спрашивает специалист одной из иностранных делегаций. Экскурсовод отвечает: «Такая задача сейчас не стоит. Сначала должно быть построено новое укрытие. Мы сидим на пороховой бочке…».

Тихо и сытно

Даже через двадцать лет после аварии специалисты ЧАЭС не знают, как извлечь топливо и отходы из четвертого энергоблока — да и хранить его негде. Для этого собирались построить, но так и не построили специализированное хранилище глубоко под землей. Так и не создано хранилище для облученного топлива — ХОЯТ-2, а значит, некуда выгружать топливо с трех остановленных энергоблоков, не завершено строительство завода по переработке жидких отходов и комплекса по обращению с твердыми отходами, не определен подрядчик на возведение новой оболочки «Саркофага». Перед входом на площадку четвертого энергоблока Чернобыльской АЭС висит табличка «Закончим стабилизационные работы в 2006 году». «Да уж, закончим», — с сарказмом замечает инженер-монтажник станции Михаил. У него больше шестнадцати лет опыта работы на атомных станциях, участвовал и в ликвидации аварии на ЧАЭС в 1986-м. На четвертом энергоблоке (объект «Укрытие») — трудится по контракту с Европейским банком реконструкции и развития (ЕБРР), но работой недоволен: «Иностранцы платят хорошо, но на станции свои же и не дают работать. У нас тут колхоз ”Тихая жизнь”, и изменить это невозможно».

Ни один из четырех ключевых международных проектов на ЧАЭС не завершен. Отставание от контрактных сроков их реализации составляет от трех лет по твердым отходам до пяти лет по жидким, шесть лет — по объекту «Укрытие», восемь — по ХОЯТ-2

Люди на ЧАЭС трудятся в режиме итальянской забастовки: на работу ходят, получают зарплату, но ничего не делают. После остановки станции в 2000 году предполагалось, что персонал будут постепенно сокращать, и к 2007-му на станции останется не более тысячи человек. Однако сегодня здесь продолжают работать 3866 человек — это более половины работавших во время эксплуатации (6200 человек). Сотрудников, которые занимаются оперативной работой (официально речь идет о переработке радиоактивных отходов, демонтаже оборудования и вывозе в ХОЯТ-1 облученного топлива), — не больше семидесяти человек, остальные — коммунальщики, электрики, инженеры по технике безопасности — обслуживают инфраструктуру. «Все коллеги, с которыми я работал двадцать лет назад, сейчас просто сидят в Чернобыле и ничего не делают. А ведь чтобы оператору реактора полностью потерять квалификацию, достаточно всего полгода бездействия. При этом зарплаты персонал ЧАЭС получают такие же, как и сотрудники действующих станций», — заявил «Эксперту» один из старых атомщиков. Работать в Чернобыль едут не только ученые и атомщики, раньше уже работавшие на АЭС, — для простых рабочих и инженеров среднего и низшего звена это единственный способ решить проблему трудоустройства. В среднем неруководящий состав зарабатывает 200–250 долларов в месяц. В принципе можно и не работать — с момента остановки станции итальянская забастовка затянулась уже на шесть лет. «Мы вынуждены держать персонал на станции из-за того, что французский концерн Framatome завалил строительство ХОЯТ-2. Пока в реакторах остается хоть один килограмм топлива, объект считается опасным, и необходимы люди для контроля», — заявил «Эксперту» директор государственного СП РУЗОД (одна из десяти подчиненных МЧС структур) Николай Дмитрук.

Ни один из четырех ключевых международных проектов на ЧАЭС не завершен. Отставание от контрактных сроков их реализации составляет от трех лет по твердым отходам до пяти лет по жидким, шесть лет — по объекту «Укрытие», восемь — по ХОЯТ-2. Суммы, обозначенные в первоначальных контрактах, растут прямо пропорционально увеличению сроков. К примеру, стоимость комплекса по обращению с твердыми радиоактивными отходами (РАО), строительство которого финансируется по программе Европейской комиссии, выросла с 33 млн до 47,7 млн долларов. Нарушивший сроки немецкий подрядчик NUKEM пытается выбить для окончания работ еще от 11 до 29 млн евро. Строительство завода по переработке жидких РАО, которое ведет консорциум BELGATOM (Бельгия, Франция, США, Испания), вместо первоначальных 17,4 млн евро обойдется в 33 млн евро, кроме того, подрядчики запросили сверх этой суммы еще 11 млн евро. Со строительством ХОЯТ-2, от которого напрямую зависят сроки вывода станции из эксплуатации (все топливо АЭС должно быть захоронено в этом хранилище), и вовсе скандал. Контракт на строительство ХОЯТ-2 был подписан в 1999 году между НАЭК «Энергоатом» и французским консорциумом, в который вошли компании Framatome, Campenon Bernard-SGE и Bouygues Travaux Publіcs. Проект финансировался за деньги специального счета ядерной безопасности ЕБРР, а после подписания семи дополнительных договоров общая сумма контракта достигла 95,72 млн евро. Это хранилище подрядчик должен был ввести в эксплуатацию три года назад, но в апреле 2003-го работы приостановили. В проекте, на реализацию которого уже потратили 75 млн евро, были выявлены нарушения технологии строительства: в бетоне пошли трещины, а использованная технология не дает гарантий безопасности ни при перегрузке, ни при хранении топлива, которое сейчас хранится в ХОЯТ-1 в воде. Шведская фирма SKB, проводившая аудит ХОЯТ-2, подтвердила наличие ошибок в проекте, допущенных компанией Framatome: в сводном заключении аудитор рекомендовал разорвать контракт с подрядчиком и провести новый тендер, что в любом случае (при смене подрядчика или его сохранении) повысит стоимость проекта более чем на 100 млн евро. Официальные представители Framatomе заявляют, что это произошло по вине украинской стороны, которая еще до начала строительства якобы предоставила компании-подрядчику недостоверные сведения. Руководство ЧАЭС во всем обвиняет французов. «Безусловно, в срыве столь масштабного проекта — не только вина Framatomе. Именно украинская сторона делала техническое задание. Все осложнилось тем, что это был первый опыт строительства сухого хранилища для топлива реактора типа РБМК-1000. Уже после нас аналогичное ХОЯТ начали сооружать на Игналинской АЭС в Литве, которая по требованию ЕС тоже будет выведена из эксплуатации. Они учли все наши проблемы — в результате сумма контракта оказалась куда более высокой», — заявила «Эксперту» председатель Госатомрегулирования Украины Елена Миколайчук.

Срыв международных проектов в Чернобыльской зоне позволил отечественным компаниям поставить вопрос об увеличении своего участия в освоении грандиозных средств стран-доноров

Многое из того, что получило огласку в 2003 году и привело к замораживанию проекта, специалистам было давно известно, но не стало предметом вмешательства со стороны чиновников различного уровня — Кабмина, СНБО, Минтопэнерго, Минэкологии. «Еще в 2002-м в ходе выездного заседания Комитета Верховной Рады по вопросам ТЭК, ядерной политики и ядерной безопасности на ЧАЭС, наши специалисты обратили внимание на некорректность экспертиз и процедур принятия решений по ХОЯТ-2. Мы неоднократно обращались к президенту, в Кабмин, Минтопэнерго и прокуратуру, но никаких действий так и не последовало», — заявил «Эксперту» заместитель председателя Комитета Верховной Рады по вопросам ТЭК Андрей Деркач. Рамочное cоглашение между Украиной и ЕБРР обусловило создание так называемых групп управления проектами (ГУП) при каждом международном проекте, в которых руководящую роль играет Консультант (иностранный консорциум). Поправка 18 к Договору между ЧАЭС и Консультантом передала последнему все управление проектами. Фактически сложилась ситуация, когда иностранные консультирующие компании управляют иностранными подрядчиками и при этом зачастую связаны с ними тесными бизнес-отношениями. «Сначала мы пытались предложить подрядчикам ХОЯТ-2 консультационную помощь, поскольку понимали, что к 2003 году объект сдан не будет. Но всякий раз приезжали чиновники из Еврокомиссии и просили не давить на подрядчика», — рассказал «Эксперту» бывший начальник отдела ЧАЭС по обращению с твердыми РАО Сергей Печурин. Украинские ведомства самоустранились от контроля над выполнением проектов. До сих пор все их действия были продиктованы страхом потерять финансирование проектов и надеждой на компетентность западных компаний и ЕБРР, которые декларировали свою способность обойти проблему коррупции внутри страны. В результате Чернобыльская АЭС превратилась в площадку для получения сверхприбылей иностранными концернами и корпорациями. Например, на станции работают около тридцати человек Консультанта (консорциум, в состав которого входят фирмы Bechtel International Systems Inc., Electricite de France, Battelle Memorial Institute), занимающиеся пока только составлением документации по объекту «Укрытие». С 1998 года расходы на содержание Консультанта составили более 90 млн евро (средняя заработная плата иностранного инженера-конструктора — 20 тыс. евро). Помимо масштабных денежных затрат, на площадке ЧАЭС возникло и психологическое напряжение между иностранными подрядчиками и украинскими специалистами, которые в лучшем случае выступают лишь субподрядчиками.

Заказчик диктует все

В зоне отлично отработана традиционная схема выкачки денег: работы затягиваются до критического срока, а потом появляются заявления о необходимости дополнительного финансирования

Государственный контроль над выполнением работ на станции и вокруг нее практически отсутствует. Украинские компании находятся в ведомстве МЧС, которое в вопросах атомной энергетики не является достаточно компетентным. Со стороны иностранных компаний на ЧАЭС едут отнюдь не лучшие специалисты. Так, в одном из чернобыльских проектов директором группы по его управлению был орнитолог. В зоне отлично отработана традиционная схема выкачки денег: работы затягиваются до критического срока, а потом появляются заявления о необходимости дополнительного финансирования. До сих пор отечественные компании были отодвинуты от выполнения ключевых проектов — крупные западные корпорации боролись за чернобыльские контракты между собой и лоббировали свои интересы непосредственно в ЕБРР. Украинские компании не имеют ни крупного капитала, ни влиятельного лобби, зато обладают опытом строительства сложных объектов по международным стандартам (например, фирма «Інтербудмонтаж» строит под Ашхабадом дренажно-коммуникационный туннель, который будет представлен на международном конкурсе как лучший в мире). Они всегда проигрывали крупным западным корпорациям (даже самые авторитетные российские предприятия проиграли все тендеры, кроме крайне опасного проекта «Стабилизация»). Срыв международных проектов в Чернобыльской зоне позволил отечественным компаниям поставить вопрос об увеличении своего участия в освоении грандиозных средств стран-доноров. Один из таких путей — создание совместных предприятий с крупными иностранными корпорациями. Впервые эффективность подобных консорциумов будет проверена, когда наконец определится победитель тендера на строительство нового безопасного конфайнмента над четвертым блоком ЧАЭС (по разным оценкам, он обойдется от миллиарда до 1,2 млрд долларов).

Однако в процессе выбора подрядчика произошел конфликт между правительством Украины и ЕБРР. На последнем этапе тендера рассматривались предложения американо-украинского консорциума, созданного в форме СП «CH2M-CAI Чернобыль» («Інтербудмонтажу» принадлежит 45% уставного капитала), и французско-немецкого СП NOVARKA (5% принадлежит «Укренергобуду»). В случае с NOVARKA речь идет о тех же подрядчиках, которые уже работают над строительством ХОЯТ-2 и комплексом по переработке твердых РАО. Их в очередной раз обвинили в демпинге, когда они заявили первоначальную стоимость строительства конфайнмента. Компания NOVARKA предложила построить объект за 505 млн долларов, «CH2M-CAI Чернобыль» — за 585 млн долларов (позже после более детального анализа проекта цены подняли обе фирмы). По правилам тендера Оценочный Комитет (ОК) начал переговоры с той компанией, которая предложила меньше. В процессе переписки между ОК и французской фирмой выяснилось, что NOVARKA отказывается от части обязательств, определенных тендерной документацией, в частности, связанных со сроками выполнения проекта, радиоактивными отходами и некоторыми проектными критериями. Несмотря на это, ЕБРР составил свое «невозражение» на признание этой компании победителем тендера. Украинская сторона выразила несогласие и предложила возобновить тендер, а также привлечь для оценки претендентов на строительство консультантов от стран-доноров. Тем более что в статье 39 Инструкции для участников торгов сказано, что заказчик (Украина) оставляет за собой право аннулировать торги и отклонять тендерные предложения в любое время до заключения контракта. Ни переговоры ЕБРР с МЧС Украины, ни главы ЕБРР Жана Лемьера с президентом Виктором Ющенко пока ни к чему не привели. А между участниками тендера разразилась информационная война: в прессе появилось много статей с компрометирующей ту или иную сторону информацией.

Чтоб не убежали

Ликвидация последствий Чернобыльской аварии по-прежнему воспринимается как уникальная возможность получить доступ к мощным финансовым потокам, контроль над растратой которых осложнен уже хотя бы статусом самой зоны. Не более того. Чернобыль превратился в форменную черную дыру, в которой бесследно исчезают не только грандиозные западные финансовые ресурсы. Ежегодно бюджет Украины выделяет свыше 250 млн гривен только на поддержание в безопасном состоянии энергоблоков и объекта «Укрытие» (за двадцать лет, прошедших с момента аварии, расходы на технические аспекты функционирования станции превысили 400 млн долларов). Кроме того, каждый год Украина тратит более двух миллиардов гривен на программы для ликвидаторов и пострадавших от аварии (в этом году будет выделено 3,2 млрд гривен) и внесла пять процентов в Чернобыльский фонд «Укрытие» (в нем аккумулировано около миллиарда долларов). Как заказчик, Украина имеет право прописывать в тендерной документации свои условия. До сих пор она не пользовалась этим правом, подчиняясь правилу: кто платит, тот и управляет процессом.

Сегодня стратегической целью является привлечение к реализации проектов украинских компаний, разработок, специалистов, использование отечественных материалов и аппаратуры. Это позволило бы стимулировать не только развитие некоторых сегментов украинской науки и экономики, но и создало бы условия для освоения новых технологий, а значит, и модернизации отечественного производства. Нашим компаниям пока не хватает ни опыта, ни финансовых ресурсов, ни прозрачности, однако сотрудничество с западными специалистами должно привести к росту профессионализма, если, конечно, оно не превратится в совместные предприятия по банальному дележу денег стран-доноров. Взяв управление проектами в свои руки, став реальным, а не номинальным заказчиком, Украина сможет не только влиять на выбор подрядчиков и прозрачность тендерных процедур, но и наконец организовать масштабные исследования Чернобыльской зоны.

Естественно, при попытке перестроить систему управления международными проектами мы столкнемся с форменным шантажом европейских институтов, в частности, ЕБРР, который не доверяет никому в Украине. Однако, как ни парадоксально, деньги текут в страну не только в силу взятых донорами международных обязательств, но и по причине страха. Дело не только в том, что та опасность, которую представляет четвертый энергоблок, еще до конца не оценена, но и в том, что, потеряв международные гранты внутри страны, наши специалисты могут отправиться работать в другие страны — и в первую очередь те, которые не лояльны Западу.

В подготовке материала принимала участие Наталка Прудка

Смена поколений

В бывшем Советском Союзе мирный атом тесно переплетался с военно-промышленным комплексом. В СССР предпочитали реакторы двух типов — ВВЭР (водо-водяной) и РБМК (урано-графитовый канальный реактор), первоначально предназначавшийся для производства оружейного плутония для атомных бомб, — он и был установлен на Чернобыльской атомной электростанции.

В официальной версии аварии на четвертом энергоблоке ЧАЭС, изложенной в 1991 году в заключении государственной комиссии, образованной Госатомнадзором и в основном состоявшей из эксплуатационщиков, говорится, что у реактора четвертого блока имелись «конструкционные недостатки», которые «помогли» дежурной смене довести его до взрыва. Главными недостатками считают положительный коэффициент реактивности по пару и наличие длинных (до одного метра) графитовых вытеснителей воды на концах управляющих стержней. Последние поглощают нейтроны хуже, чем вода, поэтому их одновременный ввод в активную зону после нажатия кнопки автоматической защиты (АЗ-5) 26 апреля 1986 года в 1 час 23 минуты вытеснил воду из каналов и внес такую дополнительную положительную реактивность, что оставшиеся шесть–восемь управляющих стержней не смогли ее скомпенсировать.

Исходным событием аварии считается нажатие кнопки АЗ-5, которое вызвало движение стержней вниз. Вытеснение воды из нижних участков каналов привело к возрастанию потока нейтронов в нижней части активной зоны. Локальные тепловые нагрузки на тепловыделяющие сборки достигли величин, превышающих пределы их механической прочности. В результате разрыва нескольких циркониевых оболочек тепловыделяющих сборок произошел частичный отрыв верхней защитной плиты реактора от кожуха. Это повлекло массовый разрыв технологических каналов и заклинивание всех стержней, которые к этому моменту прошли примерно половину пути до нижних концевиков. В итоге случился тепловой взрыв реактора.

В 1996 году государственная комиссия, работавшая уже по поручению правительства независимой Украины, подтвердила эти выводы.

Первая официальная версия, сформулированная советским правительством и МАГАТЭ, появилась в августе 1986 года. Суть ее сводится к тому, что персонал четвертого блока в процессе подготовки и проведения электротехнических испытаний шесть раз грубо нарушил регламент, то есть правила безопасной эксплуатации реактора. Причем непосредственно перед аварией из активной зоны реактора было выведено не менее 204 управляющих стержней из 211 штатных, то есть более 96%. При этом в регламенте четко указывалось: «При снижении оперативного запаса реактивности до пятнадцати стержней реактор должен быть немедленно заглушен». Кроме того, преднамеренно были отключены почти все средства аварийной защиты. В результате этих действий реактор перешел в неуправляемое состояние.

По неофициальной версии, на действующей атомной станции военные проводили свои эксперименты. Один из них проходил в ночь на 26 апреля 1986 года, и вплоть до взрыва персонал станции выполнял всю запланированную программу эксперимента.

Стоимость производства электроэнергии на АЭС с реакторами РБМК на треть дешевле, чем с водо-водяными реакторами. В 1993 году создатели РБМК-1000 признали, что из-за конструктивных недостатков, а также ядерно-физических и тепло-гидравлических особенностей даже проектная авария на малой мощности привела бы к разрушению такого реактора. Более того, в отличие от многих других стран, развивающих атомную энергетику, Советский Союз строил АЭС, конструкция которых не предполагала сооружения над реакторами прочного герметичного колпака. Это увеличивало стоимость атомной станции почти в два раза, что для энергоемкой советской экономики было неприемлемым.

Сегодня в эксплуатации на четырех действующих украинских АЭС находится пятнадцать энергоблоков с реакторами второго поколения (13 ВВЭР-1000 и 2 ВВЭР-440). В мире активно разрабатываются и строятся реакторы третьего поколения. Мировым лидером является американская компания Westinghouse. Ее разработка уже внедряется на рынке США — к 2010 году там будет построено шестнадцать энергоблоков. С небольшим отставанием за американцами идут россияне и европейцы. К 2012-му реактор третьего поколения будет построен во Франции. В течение двадцати лет реакторами такого типа будет замещен действующий парк французских АЭС (девятнадцать станций, пятьдесят восемь энергоблоков). Французы утверждают, что риск возникновения аварий на таком реакторе снижен в десять раз. По словам вице-президента НАЭК «Энергоатом» Юрия Коврыжкина, реакторы третьего поколения более экономичны по сравнению с действующими. Коэффициент использования мощности у них увеличен до 90%, поскольку цикл работы топливных сборок вырос до восемнадцати месяцев (сейчас действующие реакторы могут работать без перегрузки двенадцать месяцев).

Реактор третьего поколения будет иметь двойной корпус, который выдерживает нагрузку, сравнимую с силой удара от падения самолета. Если авария все-таки произойдет, активная зона реактора останется внутри корпуса, и выхода радиации за его пределы не произойдет. Он не взорвется при землетрясении, не потеряет управляемости при пожаре — всего выдерживает около пятидесяти опасных факторов.

К 2030 году ученые прогнозируют революционный переворот на рынке ядерных реакторов. К тому времени мир начнет эксплуатировать реакторы четвертого поколения. Они будут работать на слабо обогащенном уране. В реакторах этого типа в принципе невозможно возникновение самопроизвольной цепной ядерной реакции — из-за недостатка нейтронов. Дефицит нейтронов в них ученые предлагают покрывать за счет внешнего впрыскивания, к примеру, с помощью лазерной установки.

Другой альтернативой эксплуатирующимся сейчас ядерным реакторам, возможно, станет управляемый термоядерный реактор, позволяющий получать энергию не за счет деления ядра, а путем ядерного синтеза.

Андрей Блинов, Наталка Прудка, Ольга Рубан

: http://www.expert.ua/articles/7/0/1904/

Назад  | 

Розробка і підтримка – Центр інтелектуальних ресурсів і технологій.
Всі права захищені. Використання матеріалів порталу дозволяється за умови посилання (для Інтернет-видань – гіперпосилання) на www.experts.in.ua

Редакція порталу "Всеукраїнська експертна мережа" може не поділяти думку автора публікації. Відповідальність за достовірність фактів, наведених в публікації, несе її автор

Україна, Київ, 01001, вул. Костьольна 4, оф. 8
Тел: +38 (044) 494-24-61, Факс: +38 (044) 494-24-62
E-mail: