Исторические корни рациональности: эволюция представлений о Космосе в истории философии (от античности к Новому времени)
На основании исторического и логического анализа развития космологических идей в структуре философского знания выдвинута гипотеза относительно возникновения и эволюции идеи «ratio», обретавшей выражение в культуре через «соизмерение» человека и бытия
Вступление
В 21 веке проблема освоения Вселенной (Космоса) привлекает внимание не только ученых — естествоиспытателей, но и гуманитариев. Тому можно указать несколько причин. Думается, что одна из них связана с традициями европейского культурного сознания, для которых важна и существенна связь (соизмерение) человека как микрокосма и Вселенной как макрокосма. Известно, что внешним выражением этих традиций были и сегодня являются философское знание, искусство, религия. Другая причина связана с естественным ходом современной научно-технической цивилизации, с обращением науки к изучению новых объектов, систем, главным признаком которых является открытость и саморазвитие, причем во многие в качестве компонента включен человек. [1].
Поэтому сегодня закономерен интерес к древнему космоантропному принципу зависимости человека от Космоса и Космоса от человека, закономерны попытки переосмысления места человека во Вселенной, которое, казалось, окончательно определено современной наукой. Сказанное не означает стремления к возрождению средневекового сознания, в основе которого аристотелевско-птолемеевская космология, отвергнутая коперниканской революцией. Речь идет о новом качестве космологического сознания, куда наряду с когнитивными включаются ценностные факторы, следовательно, получает новое «звучание» идеал рациональности.
Анализ исследований и публикаций
Проблема рациональности является одной из актуальных в философии. Дискуссии, которые сегодня ведутся в различных отраслях философского знания (философии науки и философии культуры, социальной философии и антропологии), позволяют обозначить подходы, связанные с различными вариантами её осмысления и исследования. В первую очередь отметим опыт изучения рациональности, опирающийся на историю философии: аргументированный историко-философский подход позволяет раскрыть процессы «рационализации» духа, выявить мировоззренческие основания теоретического знания в истории человеческой деятельности и культуры[2;3], способствует «осмыслению современных форм рациональности как реализации определенных возможностей в спектре более широкого смыслового поля».[4,с.11]. Далее укажем направление логико-методологической реконструкции истории научного знания, связанное с исследованием эволюции научных понятий, методов познания [5]; в русле данного направления сложилось определение «классического» идеала рациональности: «…в классическом своем завершении философия и наука (если датировать это завершение концом 19 – началом 20 века) задали вполне определенную онтологию ума (курсив наш – Т.Ш.), наблюдающего объективные физические явления (физические тела), знание о которых извлекается и строится в науке…; … эта онтология и есть рациональность или «идеал рациональности» [6].
Далее, общефилософский подход к исследованию анализирует рассудочно-разумные «схемы» рациональности, где «внутренними», рассудочными моментами оказываются логичность, соответствие цели; «внешний» фактор заключается в соотнесенности рациональности в гносеологическом смысле с другими высшими потенциями человека – этической и эстетической. Такой подход позволяет исследовать динамику творческого разума, формулировать понятия «закрытой» и «открытой» (т.е. способной к творчески-конструктивному преобразованию своих позиций) рациональности. [ 7; 8]. Также нужно указать исследования, связанные с аналитикой научного дискурса [9]; вопросами образования категориальных структур в процессе познавательной и культурной практик [10]. «Проблематизация» (условно говоря) рациональности связана с тем широким спектром изменений самого различного характера (социального, научно-прикладного, философско-мировоззренческого), которые возникали в 20 веке. Укажем в этой связи лишь на то, что оппозиция культу научности, неприятие сциентизма, стремление к «снятию» авторитарно-догматического духа зачастую вели к отрицанию рациональности как ценности культуры, «забвению» её исторически сложившегося гуманитарного смысла, который можно обозначить как поиск метафизически обоснованной осознанной гармонии человека и мира [4]. В этой связи становится всё более очевидным, что уяснение содержания проблемы рациональности далеко не так очевидно, требует «самого серьёзного критико-рефлексивного анализа, опирающегося на историю науки и культуры в целом, рассмотрения соотношения и взаимодействия различных форм духовного, духовно-практического и практического освоения действительности» (11, с.7). Иными словами, в ходе разрешения нынешних трудностей необходимо обращение к истории, к тем ситуациям, которые дают возможность привлекать для понимания рациональности «внерациональные» (художественно-мифологические, этико-эстетические) параметры.
Постановка задания
Выявление исторических оснований рациональности связывается нами с необходимостью исторической и логической реконструкции тех космологических проблем, в ходе обсуждения которых возникала, эволюционировала и обретала выражение сама идея “ratio”. Подобная постановка исследовательской задачи в определенной мере отвечает современному видению проблемы рациональности, согласно которому «проблема рациональности в сущности своей, в истоках выступает как философско-мировоззренческая проблема, поскольку она неизбежно оказывается связанной с осмыслением возможных типов отношения человека к миру, «вписывания» человека в мир… Признание ее философско-мировоззренческой сущности задает необходимую перспективу её постановки, осмысления и исследования. В частности, только при таком подходе она может быть понята как проблема современной культуры в целом» [4].
Генезис и эволюция представлений о Космосе в античной культуре
Исторические основания рациональности уходят в глубину первоначальных жизненных представлений человека, они связаны с самоутверждением рода, возникновением форм труда, дифференциацией деятельностей. Под действием практического отношения к миру рождается сознание, для которого мир оказывается «удвоением» жизни, одушевленным и в то же время вещественным, непредсказуемо-стихийным и в то же время организованным. Это чувственно осязаемое бытие, круговорот вещества, закономерно полагающий собственный порядок и есть «живой» космос, который еще не выражен как предмет познания. Таков художественно-эпическийкосмос Гомера, в котором вполне определено и известно место земли, неба, звёзд, Аида и Тартара, силы природы опоэтизированы, лишены первобытного фетишизма и ужаса; боги – «это люди, переставшие быть людьми в силу колоссальности, типизации и обобщения человеческих индивидуальных черт» [12, с.111]; герои слабо индивидуализированы и в своей яростной силе вполне сопоставимы с силами природы. Космос, мифология и пластика «даны в своем полном непосредственном явлении, и еще никто не посягнул его разумно понять или осмыслить. Его только жадно созерцают, в него страстно всматриваются, впервые открыв на него свои наивные и удивленные глаза»[13]. В дальнейшем античная космология сохранит склонность к целостному рассмотрению явлений, использованию образов мифологии, пантеизма, представлению многих естественных процессов в русле моральной проблематики. Но философская мысль будет настойчиво искать «скрытый Logos» мира, который возникает из хаоса и борьбы противоположностей.
Например, «музыкально-трагический»космос Гераклита есть вечное становление, «безрадостная и безгорестная игра вечности с самой собой». Как видим, мифологическая основа античного мироощущения пока еще ничем не нарушается. В то же время «огонь», «ум», «логос», «боги и судьба» — все эти демифологизированные образы природных стихий указывают на «тайну» гармонии, фиксируют принцип нерушимого единства мира. Так индивидуальное сознание пытается объяснить жизнь логикой, «очеловечивая» природу и сохраняя гибкое единство с нею. Здесь можно вспомнить мысль А.Ф.Лосева о том, что в представлении Платона «весь Космос звучал как универсальная звуковая напряженность»…: основу «физически-геометрически-музыкальной» материи составляла напряженность, натяженность, «tonos» (струна – греч.) эйдосов [14, с.683]. Космос звучал как система определенных тонов-интервалов, соответственно принципы космической гармонии, в духе пифагорейской традиции, можно было выразить числовыми пропорциями, обозначить при помощи музыкальных звуков либо «перевести» в художественный канон. Приведем еще одно соображение. Можно много говорить о «бессознательно-художественном», интуитивном, мифологическом в своей основе космологическом мышлении древних, которое, безусловно, преодолевалось в истории культуры всем ходом развития научного познания. Однако идеи «музыкального космоса», «космической музыки», однажды возникнув, надолго сохранят свою привлекательность: к осмыслению «музыкального начала бытия» вновь обратится философия 19 столетия (Ф.В.Шеллинг, вполне в духе античных космологических спекуляций, увидит в основе музыки «звуковую материю», способную, благодаря движению во времени, символизировать природно-естественные процессы); «дионисийским трагизмом» и «духом музыки» будут проникнуты популярные духовные системы 20 столетия.
Значение и своеобразие «состояния мира», складывающегося в античности, обусловлено, помимо факторов экономического и политического характера, особым синкретизмом форм общественного сознания. Отсюда античный материально-пластический Космос выражал целесообразность, упорядоченность, разумность мирового устройства; человек рассматривался как нечто включенное в более широкий контекст бытия, всецело подчиняющийся тем же законам «космической», то есть природной, упорядоченности. Синкретичность форм общественного сознания обусловили универсализацию и обобщение представлений о сущностных силах человека, закономерностях природы и общества, интуитивно сложившихся в мифологическом сознании. В то же время именно особая монолитность духовной культуры являлась фактором, сдерживающим активность иных форм мировосприятия. Это означало, что событиям, фактам давалась оценка не только с субъективных позиций, но и с позиций традиции.
В творчестве Платона интуитивно-мифологический космос, вечно подвижная и одушевленная «художественная» материя, «схваченная» в категориях гармонии, симметрии, ритма переосмыслены и синтезированы в логическое понятие идеи.
Свой Космос Платон видел в виде геометрического тела. Космос ограничен сводом видимого неба, а за пределами неба находится идеальный мир, где отсутствуют земные несовершенства и все дано в совершенном виде. Хотя понятия «микрокосм» и «макрокосм» у Платона не встречаются, но как живое существо Космос для всех остальных существ является образцом для подражания. Более того, разум человека функционирует так же, как и Космический Разум [14, с.721−738]. Как и у Платона, «телесно-пластический» Космос Аристотеля есть только вечная осуществленность Единого, Ума и Души. Космос также наилучшее и наипрекраснейшее произведение искусства и воплощение божественной красоты. Ум Аристотеля – космическое и надкосмическое мышление, космическое и надкосмическое умозрение, он еще трактуется как «первый двигатель» (последнее – любимая идея Аристотеля). Без «перводвигателя» Космос не стал бы совершеннейшим произведением искусства. Земной человек несет на себе «отблеск» перводвигателя и соответствующее воспитание, в первую очередь «музыка» и «гимнастика» призваны помочь свободнорожденному существу обрести необходимую меру всезнающей мудрости и покоя, «растворяющего» в себе превратности судьбы и случая, иными словами — стать «фрагментом» космического мифа [15,с.655].
Космологические идеи Средневековья
Эволюция космологических идей на протяжении длительной эпохи Средневековья связана с изменением представлений о сущности и структуре космического устройства. На смену господству материальных сил пришла духовная иерархия, которая символизировала гармоническое единство человека и Вселенной в их приобщенности к надмировой божественной личности. В этой связи средневековые философы подвергли особому переосмыслению сферу этики. Если в устройстве античного мироздания этическое являлось органической частью материально-пластического Космоса, то мирообъяснительные системы Средневековья помещают этическую составляющую в центр теологических концепций. Вера и истина переходят друг в друга, образуя основу непоколебимой этической абстракции. Ясно, что подобной раздвоенности, в основе которой — наметившееся противостояние откровения и разума, не знало античное мышление. Отсюда в основе картин большого космического масштаба, созданных вполне в традициях классической философской культуры, содержатся самые разнообразные временные явления, подчиненные судьбе. Но истинной связью, определяющей гармонию и целостность Божественного Космоса, является «животворная любовь Бога и то, что Святой Дух активно присутствует в мире через сердце и свободные моральные действия людей» (Ф.Аквинский). Таким образом, судьба, мудрость, любовь, тайна «Божьей благодати» и великая правда Божьего суда – это космические силы, противоборствующие и согласные, связующие воедино мир и человека. Нерушимые связи, берущие свое начало в средоточии всего сущего, образуют круговую замкнутость, которая определяет структуру мира. «Порядок» универсума разворачивается так, что стремится вновь вернуться к единству. Отсюда каждая человеческая душа становится тем больше собой, чем больше она «приближается» к Богу, занимая достойное место в гармонической системе Божественного Космоса.
Следует также отметить, что наряду с систематизацией религиозных догм, моральной проблематикой средневековых авторов всё больше волновали и вопросы участия человеческого интеллекта в раскрытии тайн веры. Так, Петр Абеляр (1079−1142) настойчиво провозглашает задачу «prius intellektum», задачу рационального обоснования богооткровенных истин, призывает современников размышлять и исследовать веру с помощью разума. Не подвергая сомнению авторитет Отцов церкви, Святого писания, схоластические диспуты, споры номиналистов и реалистов способствовали рождению рационалистического, спекулятивно-теоретического метода познания.
Возрожденческие идеи о Вселенной: десакрализация Космоса
Средневековые представления о Вселенной подвергаются самому радикальному пересмотру на протяжении всего периода Возрождения. Путь к «расшатыванию» и отрицанию традиционных иерархических представлений о Космосе был открыт философией Н.Кузанского. В представлении Н.Кузанского Земля лишается своего положения центра Вселенной, теряет неподвижность, но природа по-прежнему сохраняет зависимость от Бога: «универсальные связи» придают внутреннюю стройность и красоту миру, прекраснейшему божественному творению; гармония мира находит свое выражение и в человеке – величайшем из божественных творений, способному к познанию бога и прекрасного мира. К новой космологии вели, далее, соображения Леонардо да Винчи относительно принципиального полицентризма космоса; с именем Леонардо связан приём «мысленного эксперимента», постановка вопроса о том, какой виделась бы Земля наблюдателям, находившимся на других небесных телах при условии физической однородности космического пространства. В непримиримом противоречии с иерархической структурой «Божественного Космоса» оказалось представленное Н.Коперником движение небесных тел: в число планет, которым свойственно «круговое движение» оказалась включенной и Земля. Таким образом упразднялось теологическое противопоставление «земли» и «неба», законы движения оказывались едиными для всех планет. Земля вместе с другими планетами и звёздами в коперниканской системе мироздания образует единую Вселенную [16, с. 60−118].
Создание новой космологии по праву можно назвать «великим открытием» эпохи Возрождения. Но прежде чем смогли возникнуть и развиться новые научно-теоретические идеи и экспериментальное изучение природы, потребовалось изменение ценностных установок и приоритетов, свободное отношение к традиционному богословию, к истине, пересмотр господствующих представлений о значении, возможностях, достоинстве человека. «Переоценка ценностей» получала, таким образом, двоякое выражение: во-первых, в естественном, «натуральном» подходе к познанию законов мироустройства, стремлении к теоретическому и практическому «изысканию истины», противостоящему антропоморфным, астрологическим, магическим, теологическим построениям своего времени; во-вторых, в пробуждении активности человеческой личности, возрастании меры самостоятельности, уверенности в собственных силах, творческих способностях, высоком призвании. Ценностные преобразования кардинально воздействовали на различные сферы, «миры» человеческого опыта, прежде всего политику, идеологию, нравственность; «новая рациональность» рождалась в противоречивом взаимодействии личностных «микромиров» — художественном творчестве Ф. Петрарки, философии Дж. Пико делла Мирандола, диалектическом учении Дж. Бруно, христианском гуманизме Эразма Роттертамского, утопических идеях Томаса Мора и Томмазо Кампанеллы, рассуждениях о применении власти Н.Макиавелли, реформаторской проповеди Мартина Лютера. Не удивительно, что в ходе интеллектуальных поисков, политических и идеологических дискуссий новые идеи воплощались как в абстрактные мысли, так и в «теоретико-художественные» образы. Подобно скульпторам и живописцам, которые привносили в мир воплощенные в материале образы, философы-гуманисты, дипломаты и политики порою создавали свой собственный мир памятных героев.
В условиях 16 века философское значение новых космологических идей было раскрыто Дж. Бруно. Напомним кратко главную идею, с которой Бруно вошёл в историю философской мысли: «…я провозглашаю существование бесчисленных отдельных миров, подобных миру этой Земли. Вместе с Пифагором я считаю её светилом, подобным Луне, другим планетам, другим звездам, число которых бесконечно. Все эти небесные тела составляют бесчисленные миры. Они образуют бесконечную Вселенную в бесконечном пространстве. Это называется бесконечностью Вселенной, в которой находятся бесчисленные миры. Таким образом, есть двоякого рода бесконечность – бесконечная величина Вселенной и бесконечное множество миров, и отсюда косвенным образом вытекает отрицание истины, основанной на вере» [3, с.268−269]. Согласно учению Бруно, человеческие знания о Вселенной, («разумный порядок») являются «тенью и подобием» внешнего порядка, который, в свою очередь, есть образ мира внутренних законов природы. Отсюда следует мировоззренческий вывод – истина едина, она постигается посредством обучения и рационального познания, силою действенного ума. Философ и писатель, прирожденный лектор, участник интеллектуальных диспутов, ученый, уверенный в своем новаторстве и готовый защищать идеи нового мировоззрения, Джордано Бруно являл собою живое воплощение «героического энтузиаста» — олицетворение «универсальности» и самоотверженного порыва к знаниям.
Выводы
Идея о том, что Вселенная может приобрести не только объектное, но и «человеческое» измерение ещё недавно была чужда науке. И в прошлом она, как мы постарались показать, проявлялась большей частью неосознанно, в синкретических моделях космического единства. В современном «постнеклассическом» мире эта идея становится одной из доминирующих. Что же тогда собственно мы вкладываем в понятие «рациональность»? Совместимы ли сегодня рациональность и религиозные, политические действия, рациональность и художественное творчество, рациональность и свобода? Можно ли в этой связи рассматривать рациональность не однозначно, а с позиций долженствования (М. Башляр), «личностного знания» (М. Поляни), ценностно-смыслового ориентира творчества, «соизмерения» универсального и уникального? Эти далеко не простые вопросы составляют, на наш взгляд, самостоятельное направление современного исследования рациональности.
Список литературы :
1. Казютинский В.В. Антропный принцип и мир постнеклассической науки //Астрономия и современная картина мира. – М.,1996. – С.38−60.
2.Гайденко П.П. История греческой философии в её связи с наукой. – М.: наука, 1980. – 349 с.
3.Мотрошилова Н.В. Рождение и развитие философских идей: Ист.-филос. очерки и портреты. – М.: Политиздат, 1991. – 464 с.
4. Швырев В.С. Рациональность как философская проблема //Рациональность как предмет философского исследования. – М.: ИФРАН, 1995. – С.3−21.
5.Гайденко П.П. Эволюция понятий науки (формирование научных программ нового времени ХУП-ХУШ в.в.). – М.: Наука. – 1987. – 348 с.
6.Мамардашвили М.К. Классический и неклассический идеал рациональности. – М.: Изд-во «Лабиринт», 1994. – 210с.
Редакція порталу "Всеукраїнська експертна мережа" може не поділяти думку автора публікації. Відповідальність за достовірність та аутентичність фактів, наведених в публікації, несе її автор
Україна, Київ, 01001, вул. Костьольна 4, оф. 8
Тел: +38 (044) 494-24-61, Факс: +38 (044) 494-24-62
E-mail:
...
...
