Головна  /  Аналітика

Преодоление «метафизики»: философия поступка М.М. Бахтина

Осмысление теоретического наследия М.М. Бахтина остаётся актуальной задачей современной философии. Тому можно указать ряд обстоятельств

Одно из них заключается в том, что сегодня М.М. Бахтин признан крупнейшим мыслителем нашего времени: благодаря прижизненным изданиям (начиная с 60−х годов ХХ века) и посмертным публикациям идеи выдающегося философа, культуролога, эстетика, филолога обрели мировое признание. Можно указать наиболее популярные и востребованные «сквозные» темы его творчества – эстетическое событие как диалог, эстетическое и ценности жизни, монологическая и диалогическая художественность, общение «Я» и «Другого» в «малом» времени культуры, «большой» диалог культур как условие взаимного обогащения и творческого развития. Разработанные М.М. Бахтиным понятия «эстетическая любовь», «литературно-художественный хронотоп», «хронотопический образ», «смеховая культура», «народный смех», «слёзный аспект мира», «карнавализация», «полифония» стали классическими и оказали серьёзное влияние на развитие теории литературы второй половины ХХ века, семиотики, логики, эстетики и культурологии [1; 2; 3; 4; 5].

Далее необходимо обратить внимание на то, что учёный-гуманитарий М.М. Бахтин владел не только огромным историко-художественным, но и философским материалом. Как известно, в содержании литературоведческих исследований, в теоретических размышлениях зрелого периода творчества конкретизировались идеи философской программы раннего М.М. Бахтина, «обрастали» спектром новых значений понятия «событие бытия», «ответственный поступок», «участное мышление», «не-алиби-в-бытии». Созвучные гуманитарной мысли первой четверти ХХ века, эти идеи и понятия сегодня остаются «открытой проблемой» для метафизики и онтологии, культурной антропологии, теории познания, художественной, научной и политической практики. Следовательно, задачу данной работы и можно обозначить как попытку конструктивной «работы со смыслами»: вычленение философских идей М.М. Бахтина, задающих дополнительный контекст понимания в культурной ситуации на рубеже ХХ-ХХІ веков.

Несложно показать, что почти все дискуссии, ведущиеся сегодня в различных областях знания, так или иначе связаны с проблематикой глобальных изменений, в основе которых – принцип ускорения и непрерывного «подстёгивания» цивилизационных процессов [6,40].Не вдаваясь в данном случае в сущность этой сложной проблемы, подчеркнем, что «аксиома глобализации», в свою очередь, утвердила весьма популярное в гуманитаристике определение рубежа ХХ-ХХІ веков: «ситуация перехода». Идея о том, что мир (большой или малый) находится в состоянии перехода, присутствует в самые различные исторические эпохи. В прошлом не раз бывало, что осуждение настоящего выливалось в ожидание будущего, которое принесёт свои плоды – внезапное спасение, благую перемену, единение, гуманность и культуру. Чем, к примеру, как не поиском некоей возможной устойчивости и жаждой «прозрения будущего» является религиозная утопия Аврелия Августина «О граде божием»? Равным образом творцы гуманистической культуры Возрождения и создатели философских систем Нового времени, авторы научных открытий и социальные реформаторы начала ХХ века — многие из них зачастую обращались к воображаемому «завтра», более прекрасному, чем грубое «сегодня». Но осмысление перехода к будущему несколько отличалось от представлений современного культурного сознания. Так, концепция универсального, охватывающего все страны и народы культурного развития предполагала сохранение и «приращение» духовного содержания; в бесконечном «приближении» индивидуального сознания к трансцендентному центру Универсума (Первоединому, Абсолюту, Разуму, идеалам Добра и Справедливости) усматривался источник прогресса.

Современные культурные ориентации не столь целостны и оптимистичны. На месте классических идеалов, утверждавшихся через усвоение и передачу духовного наследия прошлых поколений, наше время обнаруживает «кризис смысла» — уход культурных образцов, всесторонний пересмотр существующей системы ценностей и научного мировоззрения, трагическое «расщепление» автономных областей гуманистической культуры, «роковое исчерпание» духовного роста. Используя язык современной науки синергетики, можно сказать, что сознательный отказ от духовных структур «культурного космоса», ориентация исключительно на материалистическое миропонимание и технократические перспективы образует особую «нелинейную среду» культуры, мир бесконечного смыслового содержания и бесчисленного множества структур возможного становления, лишённый привычного центра — эталонов Разума, порядка, совершенства. Как следствие, пишет В.С. Библер, «человек Европы (и не менее — человек Азии и Африки…) оказывается где-то в промежутке различных встречных и пересекающихся смысловых кривых… Индивид теряет комфортное место «точки» на некой единственной восходящей траектории… В таком промежутке ни один осмысленный поступок уже не имеет абсолютной исторической или ценностной санкции. Каждый поступок (если он хоть как-то осознан) всегда что-то переступает, несёт в себе риск перерешения – заново! – исторических судеб, выборов, решений, исторических форм общения. Все эти ценностные и смысловые спектры оказываются значимыми одновременно (курсив наш – Т.Ш.); каждый смысл вновь и вновь претендует на единственность и всеобщность, и вместе с тем в ХХ веке все эти всеобщие ценностные спектры действительно осмыслены (а не просто указующе-регулятивны) только в общении друг с другом, только в ответ на вопрос иного смысла. И – только в атомарном средоточии каждого индивидуального сознания и бытия» [1, 262−263].

Дополняя идеи В.С. Библера, укажем на то, что возникло в сегодняшнем осмыслении «ситуации перехода» и называется «новой картой реальности»[7, 12] . «Новая карта реальности» — это метафора, но она говорит о продуктивных преобразованиях в человеческом видении реальности, альтернативных как пессимистическим прогнозам относительно неисправимых пороков техногенной цивилизации, романтизации архаики так и туманным деконструкциям смысла. Концепция «новой карты реальности» предложена рядом авторов [7], которые в нынешнем кризисе усматривают элементы перехода к такой модели реальности, где сознание является столь же фундаментальным аспектом, как пространство, время и материя [7, 59]. В определённом смысле подобный «космизм» отнюдь не нов. Ведь именно такой подход к сознанию утверждали различные направления древней философии, для которых была важна и существенна связь (соизмерение) человека как микрокосма и Вселенной как макрокосма. Известно, что внешним выражением этих традиций были и сегодня являются философское знание, классическое искусство, мировые религии. Сегодня старые идеи возникают вновь, на более высоком уровне. Человечество вновь оказывается в самом центре мироздания и одним из важнейших культурных событий нашего времени, очевидно, является сближение внутреннего и внешнего миров: «…время не является чем-то готовым, предстающим в завершённых формах перед гипотетическим человеческим сверхразумом. Нет! Время – это нечто такое, что конструируется в каждый данный момент, И человечество может принять участие в процессе этого конструирования» [8, 49].

А теперь обратимся к идеям М.М. Бахтина и попробуем применить некоторые положения к новой модели реальности в «ситуации перехода». В первой общефилософской работе, условно названной публикаторами «К философии поступка», Бахтин говорит о печальном наследии научного рационализма и его составляющей, «теоретически безучастном сознании», направленном на «пред-ставление» данных, «извлечение» фактов, знание о которых строится в науке. Для такого типа сознания, считает М.М. Бахтин, совершенно безразличен момент индивидуально-исторический, а именно момент «превращения суждения в ответственный поступок автора его»; при таком подходе общим для различных видов духовно-теоретический деятельности (естественно-научного и философского мышления, исторического изображения-описания, эстетической интуиции) является, как правило, раскол между «содержанием-смыслом данного акта-деятельности и исторической действительностью его бытия…, вследствие чего этот акт и теряет свою ценностность и единство живого становления и самоопределения». Далее М.М. Бахтин пишет о том, что мир как содержание научного мышления есть своеобразный мир, автономный, но не отъединенный, а через ответственное сознание в действительном акте-поступке включаемый в единое и единственное событие бытия. Соответственно, весь теоретический разум есть только момент практического разума, т. е. разума нравственной ориентации единственного субъекта в событии единственного бытия. Это бытие, неопределимое в категориях теоретического безучастного сознания, возможно определить в категориях действительного причащения, поступка.

Ответственное сознание, единство ответственности опосредует «конкретную единственность мира», внутреннюю связь элементов личности, призванной утвердить в «поступке» собственную «долженствующую единственность». «Поступать» и означает «быть» — быть в жизни, быть небезразличным к единственному целому, «войти в бытие именно там, где оно не равно себе самому – войти в событие бытия». Объясним сказанное. Для М.М. Бахтина содержательно-смысловые определённости, ценности истины, добра, красоты составляют самодовлеющий, замкнутый «в себе» мир бесконечно возможного. Этот мир лишён центра, в нём отсутствует принцип выбора. Здесь невозможно «начало», поскольку всякое начинание случайно: «всё, что есть, могло бы и не быть, могло бы быть иным; с точки зрения возможной ценности всякий предмет, как бы ни был он хорош, должен быть лучше, всякое воплощение с точки зрения смысла ограничено» [ 9 ]. Изнутри смыслового содержания невозможен переход в мир «единственной действительности», т.е. в жизненный мир человека. Отсюда – необходима инициатива поступка по отношению к смыслу, которая «с моего единственного места» даёт действительный центр исхождения поступка и делает не случайным начало: ведь «то, что мною может быть совершено, никем и никогда совершено быть не может» [9].

Таким образом, инициатива поступка – это изначальное долженствование, нравственный мотив, первичный по отношению к системе ценностей и норм (этико-эстетических, научных, религиозных, политических, социальных, жизненно-житейских), которые являются «служебными» по отношению к изначальному долженствованию человеческой жизнедеятельности. Следовательно, речь идёт не о теоретическом «выведении» долженствования как следствия из абстрактной нормы, а об онтологический изначальности ответственности, ибо «…абсолютизация этики ведет, как это показал опыт Ницше или «подпольного человека» Достоевского, к нигилизму. Бесконечная необходимость обоснования «должен» какими-то нормами есть следствие самой природы теоретического обоснования, уходящего в бесконечную череду мета-мета-мета… метауровней» [10, 29]. Согласно глубоко продуманной идее М.М. Бахтина, ответственность, «участное мышление», «не-алиби-в-бытии» человека первичны по отношению к формам жизненной активности, поэтому долженствование может «сойти» на любую содержательную активность.

Исходя из такой концепции, обратимся вновь к проблеме «перехода». В современной интерпретации переход — это не временное свойство, не характеристика эпохи. Переход – онтологическая ситуация человека, в которой перед ним всегда обостряется проблема открытости и незавершённости бытия [11, 78], т.е. бытия «на границе» (М.М. Бахтин). В свою очередь, способ «бытия на границе» предполагает момент, который М.М. Бахтин называл «нравственной нудительностью»: момент обязательного личного усилия и преодоления собственной ограниченности, складывающейся в силу ограниченности опыта эмпирического существования; «нравственная нудительность», «нравственное поступление» — это естественное движение, предполагающее нахождение своего лица, своих истоков в ситуации принципиальной открытости и «неготовности» мира [11, 78]. Современный же человек зачастую чувствует себя уверенно лишь в автономном, «пред-заданном» мире культурной области, в мире, где «его принципиально нет» (М.М. Бахтин), но неуверенно и неясно там, где он «центр нисхождения поступка, в действительной единственной жизни». Соответственно, индивидуальное сознание до сих пор не освоило ответственный, причастный культуре поступок. А поскольку именно способ бытия «в ситуации перехода» до сих пор не освоен, не стал нормой жизни человека как единственно возможный путь к свободе (действительно полному бытию), постольку свобода остаётся главным культурным и онтологическим заданием человеку [11, 78−84].

В «ситуации перехода», в «бытии на границе», в открытом пространстве «встречи смыслов» есть ещё один немаловажный аспект. Человеческий поступок не может быть автономным, «закрытым» по отношению к культуре: поступок совершается «здесь и сейчас», он необратим и создаёт новые реалии. Вместе с тем, считает М.М. Бахтин, культура, не ориентированная на ответственный поступок индивида, как и философия, не способная дать принцип включения и приобщения мира теории и рационального знания единственному бытию-событию жизни, находятся в состоянии кризиса. Думается, что происходящие сегодня перемены в постановке традиционных философских проблем делают актуальной дискуссию о возникновении «неклассического» образа метафизики. В данном случае речь идёт о возникновении разнохарактерных парадигм «на грани» научного и гуманитарного знания, философских дискурсов, в основе которых ограничение или отрицание рассудочных форм мышления, взаимодействие познавательного и ценностного, разумного и интуитивного, стремление к созданию «динамической концепции Разума, включающей интуитивно-творческий момент и механизм его переработки в дискурсивные формы» [12, 61]. Новые горизонты метафизического знания позволяют «заглянуть» в мир «неклассической» и «постнеклассической» рациональности. Например, идея о том, что Вселенная может приобрести не только объектное, но и «человеческое» измерение ещё недавно была чужда науке. В прошлом взгляды, для которых существенна связь Вселенной и человека, проявлялись большей частью неосознанно, в структурах мифологического сознания, в синкретических моделях космического единства, фольклоре, профессиональном художественном творчестве. Современная наука целенаправленно обращается к изучению «недетерминированных» объектов, систем, главным признаком которых является открытость и саморазвитие, причем во многие в качестве компонента включен человек. [13]. Заметим, что вследствие изменения мировоззренческого содержания научной рациональности возможно сближение деятельности ученого и художника (поэта, литератора, музыканта). Об этом пишет И. Пригожин: «Литературное произведение, как правило, начинается с описания исходной ситуации с помощью конечного числа слов, причем в этой своей части повествование еще открыто для многочисленных различных линий развития сюжета. Эта особенность литературного произведения как раз и придает чтению занимательность — всегда интересно, какой из возможных вариантов развития исходной ситуации будет реализован. Так же и в музыке — в фугах Баха, например, заданная тема всегда допускает великое множество продолжений, из которых гениальный композитор выбирал на его взгляд необходимое. Такой универсум художественного творчества весьма отличен от классического образа мира, но он легко соотносим с современной физикой и космологией. Вырисовываются контуры новой рациональности, к которой ведет идея нестабильности. Эта идея кладет конец претензиям на абсолютный контроль над какой-либо сферой реальности, кладет конец любым возможным мечтаниям об абсолютно контролируемом обществе. Реальность вообще не контролируема в смысле, который был провозглашен прежней наукой» [8, 49].

Безусловно, многие культурно-философские построения, возникающие в сегодняшней ситуации, носят скорее поисковый характер. Они указывают на те проблемы, в которых «скрыты» метафизические смыслы, требующие современной расшифровки и интерпретации. Например: что мы вкладываем в понятие «рациональность»? Совместимы ли сегодня рациональность и религиозные, политические действия, рациональность и художественное творчество, рациональность и свобода?

М. Хайдеггер был уверен в том, что преодоление «метафизики» в смысле позитивизма ХІХ столетия есть, хотя бы и в высшем своём превращении, лишь окончательное увязание в метафизике: механическое «снятие» сверхчувственного «мета-» и опора на чувственно-вещественную стихию в ситуации «забвения бытия» в конечном итоге приводит к господству воли к власти. Поэтому преодоление метафизики возможно в бытийно-историческом смысле, когда «человек по своей сути препоручен Бытию» [14, 329].

ЛИТЕРАТУРА

1. Библер В.С. От наукоучения — к логике культуры: Два филос. введения в двадцать первый век. – М.: Политиздат, 1990. – 413 с.

2. Волкова Е.В. Эстетика М.М. Бахтина. – М.: Знание, 1990. – 64 с.

3. Аверинцев С.С. Михаил Бахтин: ретроспектива и перспектива // Дружба народов. – 1988. — №3.

4. Литературный энциклопедический словарь. – М.,1987. Статьи: Полифония. Карнавализация. Меннипея.

5. Григорьев В.П. Лингвистика. Поэтика. Эстетика (О разных подходах к поэтическому языку) // Стилистика художественной речи. – Саранск, 1979.

6. Садовничий В.А. Знание и мудрость в глобализирующемся мире // Вестник Российского Философского Общества. -2005. — №2. – С.34−49.

7. Гроф С., Ласло Э., Рассел П. Революция сознания: Трансатлантический диалог. – М.: ООО «Издательство АСТ», 2004. – 248 с.

8. Пригожин И. Философия нестабильности. – Вопросы философии. – 1991. — №6. – С.46−57.

9. Бахтин М.М. К философии поступка. Автор и герой эстетической деятельности (фрагмент) // Философия и социология науки и техники: Ежегодник 1984−1985. – М., 1986.

10. Перспективы метафизики: Классическая и неклассическая метафизика на рубеже веков // Под ред. Г.Л. Тульчинского и М.С. Уварова. – Санкт-Петербург, 2000. – 398 с.

11. Смирнов С.А. Бытие свободы или проблема культурной идентичности в ситуации онтологического перехода // Философские науки. – 2004. — №6. – с.58−84.

12.Автономова Н.С. Рациональность: наука, философия, жизнь// Рациональность как предмет философского исследования. – М.: ИФРАН, 1995. – С.56−91.

13. Казютинский В.В. Антропный принцип и мир постнеклассической науки //Астрономия и современная картина мира. – М.,1996. – С.38−60.

14. Хайдеггер М. Бытие и время. – С.-Петербург.: «Наука», 2002. – 452 с.

Назад  | 

Розробка і підтримка – Центр інтелектуальних ресурсів і технологій.
© Всі права захищені. Використання матеріалів порталу дозволяється за умови посилання (для Інтернет-видань – гіперпосилання) на www.experts.in.ua
З правилами користування порталом можна ознайомитися тут

Редакція порталу "Всеукраїнська експертна мережа" може не поділяти думку автора публікації. Відповідальність за достовірність та аутентичність фактів, наведених в публікації, несе її автор

Україна, Київ, 01001, вул. Костьольна 4, оф. 8
Тел: +38 (044) 494-24-61, Факс: +38 (044) 494-24-62
E-mail: